Я часто обнаруживаю в практике и в жизни один существенный дефицит, который способствует тому, что люди хронически остаются «голодными», даже находясь в длительных отношениях. Он не позволяет разомкнутым личным границам сомкнуться и мешает обнаруживать свои потребности, что препятствует хорошему, удовлетворяющему взаимодействию с партнером. Речь идет о недостатке (либо практически полном отсутствии) уважения, причем распространяется это, как правило, сразу в две стороны:

1. Отсутствие уважения к партнеру позволяет мне его жалеть, относиться как к неполноценному, не способному справляться самому, и тогда мне может захотеться избыточно, несоразмерно «заботиться» о нем, делая за него то, что он вообще-то вполне в состоянии делать сам, или настойчиво пытаться его «переделать» как «неправильного», неподходящего. Если честно всмотреться в эти проявления, то можно обнаружить в них изрядное количество высокомерия.

2. Отсутствие уважения к себе позволяет терпеть, глотая злость, ярость и отвращение, оставаться в неподходящих ситуациях и отношениях, переживать вину там, где на самом деле требуется взять на себя ответственность за свои выборы, решения и поведение.

Уважительно относиться означает, в частности, видеть и признавать другого взрослым и самостоятельным человеком, отличным от меня, имеющим право выбирать комфортную для него дистанцию в отношениях, а также право отказать мне и строить свою жизнь так, как он хочет и может, преследуя свои интересы, удовлетворяя свои потребности и ориентируясь на свои ценности. Он не обязан жить или меняться ни для меня, ни ради меня, ни, тем более, «за меня».

Однако сложность здесь не только в том, чтобы отнестись к другому с уважением, т.е., среди прочего, не пытаться его «переделать» и навязать свои ценности и убеждения, но и с уважением отнестись к себе, что означает сообщить другому о том, что меня не устраивает в его поведении по отношению ко мне: попросить его иначе со мной обращаться или потребовать прекратить то, что для меня неприемлемо. Для того, чтобы это осуществить, необходимо не только хорошо ощущать свои границы и рамки допустимого в отношении ко мне (что со мной можно делать, а чего нельзя), но также и осознавать свои потребности: первое позволяет останавливать неприемлемое для меня поведение другого, а второе позволит не «садиться ему на шею» в попытках удовлетворить «об него» все свои потребности (для справки: он вовсе не обязан их удовлетворять).

Партнер может откликнуться на просьбу или требование. А может отказать, проигнорировать или обещать раз за разом, но на деле ничего не менять. И тут уже место моей ответственности за последствия того, как я с его реакциями обхожусь - придерживаюсь ли своего или уступаю, игнорирую ли его действия и свои ощущения, либо ориентируюсь на них в принятии решений и своих выборах. Это то место, где бессилие изменить другого помогает честно признать, что я выбираю жить с человеком, который, например, несмотря на мои требования перестать оскорблять и унижать или физически неприемлемо со мной обходиться, хронически игнорирует мои границы и делает недопустимые для меня вещи – признаю и отдаю себе отчет в разрушительных последствиях этого выбора для моей жизни. А еще это место, в котором уважение к себе может помешать оставаться в таких отношениях и дальше.

Когда хотя бы один из партнеров по-настоящему начинает отвечать за себя и становится способен с уважением относиться к себе и другому, появляется возможность для создания удовлетворяющих и более «здоровых» отношений. И обратно: уважительные отношения способствуют более ясному видению реальной ситуации и себя в ней, получению иного опыта, освоению новых способов строить отношения и удовлетворять свои потребности в них, что, в свою очередь, позволяет обнаружить себя и опереться на свои ресурсы.

Этот опыт можно получить в психотерапии.

Структура самих этих слов подсказывает, что разочарование возможно там, где есть очарование, а обесценить можно только то, что имеет ценность.

Очарование приятно, оно строится на том, как мы видим или предпочитаем видеть что-то или кого-то, а также на том, чего мы ждём от него и на что надеемся в связи с ним. Это впечатленность, увлеченность чем-то или кем-то.

Очарование направлено к внешним объектам, ценности же мы "носим в себе", они интегрированы в наши представления о себе и, по сути, являются маркерами значимости внешних объектов для внутреннего мира. Ценности «взвешиваются» болью утраты. Это то, что мы боимся потерять и до последнего пытаемся сохранять - то, что определяет наши ориентиры и поступки, к чему мы можем стремиться всем своим существом.

Когда мы ценим что-то, что нам предлагают или дают, мы таким образом подтверждаем значимость того, кто это дает или того, что дают. Таким образом, оценивание – это присвоение чему-либо или кому-либо некоего места или статуса внутри нас, некой значимости, определение его ценности для нас на основании его качеств или свойств и их комплементарности по отношению к нашим потребностям. "Я очень ценю твое внимание" (ценность внимания тем заметнее и выше, чем голоднее потребность и чем более значим, референтен для нас тот, кто это внимание оказывает). Ценность питьевой воды в пустыне отличается от ее же ценности в том месте, где вода легко доступна. Для верующего человека ценность освящённой воды отличается от ценности неосвященной и т.д.

Между разочарованием, обесцениванием и утратой ценности существует важная разница. Разочарование - теплое, а обесценивание – холодное, разочаровываются «сердцем», а обесценивают – «головой», «рассудком». А вот утрата ценности переживается тем глубже и сложнее, чем объемнее и значимее для нас было то, что утрачено, чем прочнее оно было встроено в нашу идентичность.

Разочаровавшись в человеке, мы можем продолжать испытывать к нему теплоту, симпатию, интерес или благодарность, мы сохраняем отношения, утрачивая свои иллюзии о человеке. Обесценивая человека, мы отказываем ему в той позиции, том месте, которое он занимал в нашей внутренней реальности, а обесценивая отношения, мы нередко приходим к их завершению - они становятся "уже не такими значимыми и нужными". Разочарование лишает иллюзий, а обесценивание – важности, значимости чего-то или кого-то для нас.

Когда разочарование и обесценивание перепутаны

Иногда случается так, что человек обесценивает того, в ком можно было разочароваться: нарциссическое обесценивание является ярким примером того, как за очарованием следует обесценивание, подменяя собой разочарование, – этот механизм не оставляет возможности неидеальному, несовершенному объекту оказаться во внутренней реальности человека, не оставляет места для более близких и более сложных отношений. «Я был тобой очарован, а ты оказался не таким прекрасным, как я думал – уходи, тебе нет места в моем идеальном мире».

Вторая часть этого механизма подмены заключается в неспособности признать для себя чью-то ценность, «впустить» его в свой внутренний мир, оказаться затронутым другим, дать этому место внутри себя – человек очаровывается, при этом присвоение ценности, значимости другого не происходит, оказывается невозможным. «За кадром» остается нуждаемость в другом, в теплых и близких отношениях. Обесценивание переживается как "холодное". Человек не имеет доступа к спектру чувств, связанных с утратой ценного, порой сам не может обнаружить в себе это отсутствие, назвать его, чаще всего не имеет ресурса встретиться с пустотой у себя в том месте, где у других видит или смутно ощущает наличие "сундучка с сокровищами".

Подходя к другому с линейкой «нарциссического оценивания», мы определяем его место по отношению к нам и свое – по отношению к нему, причем шкалу располагаем в вертикальной плоскости. Признание ценности другого или его качеств для нас «переворачивает» линейку в горизонтальное положение, позволяя создавать связи и превращать конкуренцию в сотрудничество. Но для осуществления этого действия требуется "выделить место" для другого в своей внутренней реальности, позволить себе оказаться затронутым другим, совершить работу по замечанию и «перевариванию» различий между нами и поиску способов обращения со всем этим. И затем найти в себе смелость и форму, чтобы сообщить другому: «ты мне важен, я дорожу отношениями с тобой, я уважаю наши отличия, твои взгляды, ценности, в том числе те, которые мне не понятны или не близки, я замечаю тебя разного, я ценю вот такие-то твои качества и проявления, я хочу быть сопричастным и разделять часть своей жизни с тобой».

Когда другие говорят нам приятные вещи, иногда бывает сложно их принять. Причин для этого много, и одна из них кроется в том, что нам не говорят чем именно восхищаются, за что конкретно благодарят. И тогда мы лишены возможности свериться с собой и присвоить себе то, что вызвало у других восхищение или благодарность и таким образом укрепить или расширить свое представление о себе.

Называние тех качеств, поступков, которые вызвали у другого эти чувства, позволяет нам остаться в контакте с реальностью, не попадая в нарциссические фантазии о себе и иметь возможность опираться на эти представления.

То же самое происходит и с другими чувствами: не имея возможности встретиться с честным откликом, в котором содержится упоминание наших свойств или проявлений, на которые реагирует другой, мы не обретаем в этом месте важную информацию о контакте с ним и о себе в этом контакте.

Поэтому так важно бывает спрашивать другого о том, что вызывает его реакцию на нас.

Человек, с детства привыкший к жизни в среде, где постоянно практикуется унижение, часто адаптируется к ней за счет утраты чувствительности, и этот опыт становится нормой его существования, привычным его вариантом. Во взрослом возрасте такой человек без специальных сознательных усилий находит или создает себе ситуации, множащие или повторяющие этот опыт.

Уважительное и поддерживающее окружение в этом случае будет переживаться как непонятное, сложное и опасное. Парадоксально, но факт - напряжение в нем гораздо больше, чем в привычной токсичной среде. Партнер, перманентно «отказывающийся» унижать, воспринимается подозрительным, возникает бессознательное желание проверять его, устраивать провокации, пытаться воссоздать в отношениях с ним привычную комбинацию. Детский опыт оборачивается неосознаваемой потребностью разыгрывать его в отношениях раз за разом и пропитать им все – от разговора до секса.

Уважительное, принимающее отношение в этом случае переживается как абстинентное, агрессивное - оно угрожает привычному ощущению собственной «плохости», побуждает сомневаться в нем, а при более продолжительном влиянии – пересматривать. Длительный опыт пребывания в поддерживающей, уважительной среде приводит к внутреннему конфликту, затрагивающему идентичность.

Сформировавшаяся привычка переживать себя «хуже других», «достойным плохого отношения» способствует отщеплению от себя или вытеснению переживания себя «хорошего» и побуждает проецировать свою «хорошесть», а часто в случае с унижением и свое «превосходство» на других людей. Поскольку объективно существуют вещи, в которых такой человек чувствует, разбирается, знает или умеет что-то делать лучше других, он «вынужден» не признавать эти представления о себе. Тогда все вокруг «хорошие», а он – «плохой». Это позволяет поддерживать привычные контуры существования и затрудняет контакт с реальностью, в которой есть другие, которые в чем-то лучше него, и он, который в чем-то лучше других.

Отдельной работы требует в этом случае акт присвоения себе своего превосходства в чем-либо по отношению к другим, признания своих сильных сторон и качеств и права проявлять их в отношениях. Ощущение «они – хорошие, а я – плохой» представляет собой спроецированное на других высокомерие, которого очень не хватает такому человеку, чтобы занять свое место среди людей. Может показаться, что человек таким образом старается избежать сравнения и конкуренции с другими людьми, однако на практике оказывается, что он постоянно сравнивает себя с другими, только хронически однообразно - не в свою пользу - что не соответствует действительности.

Таким образом, в опыте унижения содержится избегаемая часть реальности, которая остро требует присвоения. Разглядеть ее за неприятной формой, отделить от всего остального, сопоставить со своими нереалистичными представлениями о себе и изменить их в сторону большей реалистичности – большая работа, которая в результате часто приносит облегчение.

Хроническое унижение как привычная форма взаимодействия делает эту работу субъективно непосильной, невозможной и бессмысленной. Токсическое унижение способствует застреванию, фиксации на ощущении собственной неисправимой "плохости" и конгруэнтности такого обращения с собой. Ресурсов переработать такой опыт у ребенка часто просто нет, и тогда он прописывается в теле сгорбленной, прячущейся фигурой с опущенной головой и сжатыми зубами, формирует привычку «заходить» в отношения снизу, заискивающе, подобострастно и всячески поддерживать в них неравное положение. Это создает и определенные сложности, и некоторые вторичные выгоды, но и то, и другое в конечном итоге оборачивается трудностью или невозможностью создавать и поддерживать удовлетворяющие отношения.

А в чем разница?

Можно быть уязвимым – живым, открытым, и при этом защищать себя в случае необходимости.

А можно быть беззащитным, не уметь, не мочь за себя постоять, вдобавок к этому боясь боли, которая в любом случае неизбежна в человеческих отношениях. И потому не приближаться, не открываться, не показываться – тогда никто не ранит, но и не узнает какой ты на самом деле. И ты сам тоже не узнаешь, ведь мы проявляемся в отношениях и узнаем себя через них. Изоляция и одиночество – плата за совершаемый нами выбор одеться в доспехи, опустить забрало и «стать неуязвимым».

Уязвимость связана с риском доверять и открываться, с растерянностью, смущением и стыдом (а живость и чувствительность поставляются в одном комплекте с болью).

Умение защищать себя связано с хорошей ориентировкой в ситуации и в себе - в навыке распознавания и грамотного использования энергии базовых эмоций (в частности, страха, злости, отвращения, печали и интереса).

Когда я делаю другому что-то "хорошее", то иногда это может быть тем:

1. что я хочу для себя, но не могу по какой-то причине попросить об этом и бессознательно надеюсь, что и мне в ответ сделают то, что я делаю для другого (как правило, так не работает)

2. что, как мне кажется, хочет другой и если я угадаю его потребность и удовлетворю ее, то за это смогу что-то получить или потребовать (и так чаще всего не работает)

3. что я хочу сделать для него. И неважно хочет ли он этого. Потому что я буду хорошим, если это сделаю (так иногда работает, но результат может не устроить)

4. что принято делать (убеждения) или было принято делать в моей семье, чтобы выразить внимание, заботу, уважение, любовь и т.д. (представления о способах выражения перечисленного - свои в каждой семье, без прояснения этих представлений результат может оказаться разным, вплоть до эффекта из пункта 3)

5. что для него важно и нужно, и я об этом знаю, т.к. он сообщил о своей потребности или желании (вероятность его удовлетворения в этом случае велика)

6. что для него сейчас не актуально, но некоторое время назад было обозначено им как важное и нужное (может быть приятным, но обычно ложка хороша к обеду)

7. что для него важно и нужно, но я делать этого не хочу. Но делаю. Потому что мне важно. (может, он это оценит или порадуется, может быть, будет благодарен за это, а, может, мое "не хочу" будет так фонить, что это действие никому не принесет ничего хорошего)

8. что я искренне хочу сделать для другого, зная или предполагая, что для него это может оказаться важным или нужным. Например, потому, что для меня это подходящий способ выразить что-то, а для него - возможно, подходящий способ это что-то получить.